Читать книгу "Мамочка из 21-го бокса - Мария Хаустова"

Как-то ночью Варя запросила кушать. Я так обрадовалась! Наконец-то! Она просит сама! Теперь точно пойдет на поправку! Я насцеживала молока в бутылочку и стала выкармливать его ей. Девочка пила. Потом покраснела, стала кашлять и задыхаться. Я напугалась, стала звать врача, но его нигде не было. Мне никто не отзывался. Я перевернула ребенка и стала хлопать по спине. Затем выбежала в общий коридор и стала звать на помощь медиков.

«Сестра! Кто-нибудь! Девочки! Помогите!» – мой истошный вопль разносился по всему отделению. Медичка прибежала с другого поста: «Ну, что ты, что ты! Успокойся! Дай ребенка мне». Она взяла Варю на руки и стала как-то трясти. Перевернув её вниз головой и держа за щиколотки, она отпустила её почти до пола и резко подняла вверх. Молоко хлынуло носом и ртом. Варя прокашлялась и задышала.

«Если и дальше будет задыхаться, будем продувать», – сказала медсестра, принесшая в нашу палату какой-то устрашающий механизм. Я не спала всю ночь – просидела около дочки.

Утро следующего дня. Укол. Обход. Кормление. Мучительное и долгое кормление. Варя открывает рот, я соской трогаю ее небо, и она сосет и глотает, так продолжается два часа. Потом у меня есть время на перепеленание, подмывание и сцеживание. В сутки я сцеживалась по восемь – девять раз. Мамочки из соседних боксов подшучивали надо мной: «Опять доиться пошла»… «Не смешно», – отвечала я, и шла в комнату за стерильной бутылочкой. Садилась на жесткую кровать, под одну грудь подкладывала пеленку, а из второй добывала еду своему ребенку. Спина затекала, грудь болела, но я не останавливалась.

Странное дело, когда я жила другой жизнью и не думала о зачатии ребёнка, ко мне в дом как-то пришли сектанты. «Свидетели Иеговы», – так они мне представились. Мужчина и женщина навязывали мне свои мнения, на что я сказала, что Библию знаю не хуже их и могу сама судить, что мне нужно, а что – нет. И добавила ещё: «К Богу каждый сам приходит и у каждого путь свой. Вот случится у меня что-нибудь, тогда во всё поверю!» Зачем ляпнула? Вот и случилось – накаркала.

Свекровка мне послала смс-кой молитву «Отче наш». Это единственная молитва, которую я знаю и твержу, когда кормлю Варю. Мне кажется, она помогает. По крайней мере, отвлекает от тошных дум.

На мобильнике засветился дисплей. Я взяла телефон в руки и нажала на зеленую кнопку. Тонкий голос свекрови, раздавшийся так не вовремя в моей палате, спрашивал:

– Не знаешь, где Вадик? Что-то трубку не берет. Я волнуюсь.

– Не знаю, и знать не хочу.

– А что такое?

– Что такое? Ты еще спрашиваешь? Я вот вчера, к примеру, позвонила. Услышала, как он развлекается: казино, клубы… Не знаешь, на какие шиши он гуляет? Ах, не знаешь. Так я скажу – это он кредит прожигает. Пока я борюсь за жизнь нашей дочери, он шикует и пьянствует, а мы терпим лишения такие, какие только возможно. Все. Я устала. Пока. И не звони мне больше по поводу Вадима!

Я положила трубку, и внутри что-то оборвалось. Такая вдруг обида нахлынула. Вспомнились все его слова и обещания, как умолял родить ему ребенка, говорил, что будет во всем помогать. На деле же вышло совсем другое – он шляется, а я пеку колобок. Допекаю то, что он не смог приготовить нормально. Даже выносить ребенка нормально не дал. Вот урод! Ну, ничего! Ты еще попляшешь у меня! Я тебе устрою счастливую жизнь! За все у меня ответишь!

В бокс пришла Татьяна Карловна, сегодня на смене она.

– Маша, я сейчас вам укольчик сделаю, ты свою Земляничку подержи, чтоб не дергалась, а то еще не туда попаду.

– Хорошо. Подержу.

Варя, чувствуя что-то неладное, начала кукситься и плакать. Плач медленно, но верно переходил в истерику, которую я потом останавливала не один час.

– А ведь вам сегодня на забор крови ещё идти, – предупредила меня медсестра.

– А откуда кровь берут? – спросила я.

– Из пальца.

– Из пальца? Так у нее пальчик-то миллиметровый, как тут возьмут-то?

– Возьмут! Не беспокойся! У шестисотграммовых берут, а тут и подавно!

Я запеленала Варюшку в одеяло, и мы пошли по широкому коридору областной больницы в кабинет, где брали кровь. Это место я нашла сразу. Очередь, я скажу, там была еще та… Пришлось ждать!

Моя Земляничка вела себя спокойно. Мне почему-то до этого выхода в свет казалось, что у всех маленьких детей носы одинаковые, как у моей Вари, – кнопочкой. Тут я насмотрелась всяких – и крючком, и петелькой, и бабурой, и картошкой, и даже запятой. Удивилась. Еще, когда сидела около ее кроватки и всматривалась в черты лица дочери, не могла понять, на кого она больше похожа. Иногда ловила себя на мысли, что вообще – на обезьяну. Брала на руки, подносила ее к своему лицу, подходила с ней к зеркалу и всматривалась. Я сопоставила наши лица и решила: мы обе похожи на обезьян. Брови я не выщипывала уже второй месяц. Дома не успела, а тут пинцета нет. Из-за вечного недосыпа (час в сутки для меня крайне мало) я выглядела очень бледно и вяло, волосы от хлорированной воды стали жёсткими. Ну, как не обезьяна? Обезьяна! А Варька чем-то похожа на меня – ну вот тебе и пожалуйста!

– Ой, здравствуй, Варенька! – проговорила женщина, стоящая рядом. Я посмотрела на неё вопросительным взглядом, – мол, кто такая. Она сразу разрешила этот вопрос: «Мы с вами в реанимации вместе лежали. Только вы три дня, а мы три недели. У вас ещё папа приезжал проверять. Я его видела, он долго стоял у Вариной кроватки и любовался ею. Кстати, она на него очень похожа».

– Так родня ведь. – ответила я с иронией.

– А я вот родила хорошо, – вступила со мной в разговор эта мамочка. – И закричал сразу, и покушал даже. Потом его положили в кроватку и ушли. Прошло где-то два часа. Слышу – он задыхается. Я подбежала, смотрю – синеет! Кричу! Ору! Врачи прибежали, стали помогать. Оказывается, у него мокрота в легких была, вот и наступила асфиксия. Но, слава Богу, спасли.

Наконец-то подошла наша очередь.

– Садитесь, – указала мне на стул медсестра. – Доставайте ручку у ребеночка, будем брать кровь.

Мои ноги затекли и не могли двинуться от страха. Медсестра сдавила мизерный пальчик и ткнула в него лезвием! Бусинка крови выкатилась из пальчика. Нужно было набрать несколько трубочек крови, а так как она поступала плохо, то сестричка давила не на этот палец, а на всю руку, потом перекалывала несколько раз. В итоге я с ней разругалась, забрала заходившегося от плача ребенка и ушла к себе в 21-й бокс.

Земляничка успокоилась, и мы вместе стояли у окна и смотрели на падающий снег, который в воздухе кружился хлопьями и разлетался, будто пух от только что взбитой перины. Мне было тяжело. Я оказалась один на один с такими трудностями и без поддержки. Понятно, что каждый день, и каждый час мне звонила моя мама, но рядом-то все равно никого не было.

Варюшка выглядывала из своих пеленок, как нахохлившийся воробей из-под своих перьев. Такое ощущение, что ей было страшно. Новый мир. Все другое. Я ее уговаривала: «Не бойся, моя маленькая. Мама рядом».